Интенсивность постов с темой «2016 уходи» зашкаливает. Крайне наивно полагать, что 2016 с собой что-то «уносит». Что он действительно делает, так это открывает череду катастроф, и гигантское зияние кризиса, тем самым закладывая фундамент для постоянно возвращающихся структур трагедий и травм. Но, что он высвечивает особенно ярко — и что гораздо страшней, — так это патологическую неустойчивость к неопределённости, неумение интерпретировать события и крайне неэффективный способ вытеснения и сублимации всего, что вызывает тревогу, — слив. Информационное пространство буквально превращается в клоаку глобальных масштабов.
Сложно подобрать достойный эпитет странной вере в то, что если как следует зажмуриться, то через какое-то время можно открыть глаза и «вновь» очутиться в какой-то предполагаемой сказке, которой никогда и не существовало и не могло существовать.
Все попытки «сбросить балласт» в прошлое натыкаются на банальную истину о том, что без прошлого нет и будущего: зияние травмы в прошлом открывает эту травму и в будущем, превращая каждый новый день в ожидание трагедии, — в тревогу и виктимность. Но и это тоже постоянно вытесняется. Здесь 2017 год, видимо, ничего не изменит кроме цифр на экране смартфонов.
Уже после Ниццы было ясно, что одна трагедия вызовет целый каскад бифуркаций, — неудивительно, что при прохождении очень узкой, реперной точки самой метрики, — рождества/нового года, — интенсивность энтропии будет только увеличиваться. Систему штормит, и способ, каким «укрываются» от шторма лишь увеличивает энтропию. Это всё равно, что пытаться потушить пожар бензином.
Постоянное вытеснение («2016 уходи»), неумение пережить трагедию («до конца года из дома лучше не выходить»), абсурдная стереотипизация («забирают лучших»), ирония («так им и надо!»), — всё это лишь топливо для идеализации, которая неизбежно будет приводить к новым катастрофам. Я искренне верю в то, что вектор системы может быть изменён, но то, что можно видеть сейчас, — это зияющая бездна и тоска. Любой анализ ситуации вызывает только тоску, — ей буквально пропитан каждый бит информации. Единственное, на что остаётся надеяться, — так это на стихийную мобилизацию в условиях давления среды, — и здесь мне очень интересно, где будет пройдена точка кипения (и будет ли), и — главное, — каким образом.
Травма, трагедия, катастрофа — разрыв, — хоть и неизбежно должен быть оплакан, — тем самым интегрирован, — так же неизбежно должен стать источником силы, мудрости, понимания и близости. Единственное, что сейчас стимулирует трагедия, — это компульсивное потребление. Дыру «размером с Бога» удобней всего просто забросать хламом.
Любой кризис — это точка роста, но как только его негативный аспект изменений, потери старых границ начинает вытесняться, происходит замыкание, вызывая гниение и разложение. Негативный аспект — это всегда жертва, но не козёл отпущения, а жертва самого себя, части себя в пользу неопределённости, — в пользу пространства вероятного, возможного, удивительного, — жертва прежнего себя в пользу будущего себя.
Неумение приносить в жертву себя самого, свои довольно ограниченные и куцые концепты и представления, возможно и достойно сострадания, но не больше, чем критики. Не понятно, сколько ещё можно гнить, выбирая неизменность. Мир, как и человек — это открытая возможность, за упущение которой так или иначе придётся заплатить соответствующую цену.
Источник: https://www.facebook.com/photo.php?fbid=1072164189596771