Новая эти­ка долж­на от­ве­тить на важ­ней­шие во­про­сы пост­со­вет­ско­го об­ще­ства, в первую оче­редь о мире как глав­ной цен­но­сти. Утвер­дить мир­ную эти­ку — в про­ти­во­вес ми­ли­та­рист­ской. Эти­ку, ко­то­рая име­ла бы выс­шей це­лью жизнь че­ло­ве­ка, а не его смерть. Новая эти­ка пред­по­ла­га­ет про­го­ва­ри­ва­ние про­бле­мы, в том чис­ле и на­си­лия. За со­зна­тель­ным при­я­ти­ем чер­ных стра­ниц про­шло­го долж­но по­сле­до­вать при­ми­ре­ние и про­ще­ние, — но имен­но со­зна­тель­ное при­ми­ре­ние, со­зна­тель­ное ре­ше­ние про­стить друг дру­га и за­быть про­шлые оби­ды, а не ме­ха­ни­че­ское при­ми­ре­ние бе­лой им­пе­рии и крас­ной, как сей­час.

Не смот­ря на то, что ав­тор в ста­тье на­ме­ча­ет очер­та­ния ос­нов­ных про­ти­во­ре­чий, он со­вер­шен­но без раз­бо­ра ис­поль­зу­ет по­ня­тие эти­ки, ко­то­рая пре­вра­ти­лось у него в ком раз­ных по­ня­тий: и куль­ту­ра, и ком­му­ни­ка­ция, и со­во­куп­ность цен­ност­ных уста­но­вок, и нор­ми­ро­ва­ние их, и их аб­со­лю­ти­за­ция.

С од­ной сто­ро­ны, ко­неч­но, эти­ка вклю­ча­ет всё это как дис­ци­пли­на, но толь­ко нель­зя за­бы­вать о том, что эти­ка — это как раз то, что невоз­мож­но по­лу­чить из сум­мы её ча­стей. Эта её неопо­знан­ная со­став­ля­ю­щая есть, в первую оче­ред, вы­бор, ко­то­рый че­ло­век де­ла­ет са­мо­сто­я­тель­но.

Поэто­му эти­ка, как и эс­те­ти­ка, по сло­вам Людви­га Вит­гешн­тей­на, еди­ны и невы­ра­зи­мы, — это за­гад­ка Сфинк­са, от­вет на ко­то­рую, — сам че­ло­век. Этот вы­бор мо­жет быть лю­бо­го ха­рак­те­ра, и мо­раль тут пря­мо не име­ет ни­ка­ко­го зна­че­ния, эти­ка, как пра­ви­ло, на­хо­дясь на опре­де­лён­ном уровне аб­страк­ции, уже не за­ни­ма­ет­ся во­про­са­ми мо­ра­ли, т.к. в це­лом не опе­ри­ру­ет би­нар­но­стя­ми.

Упус­кая эту де­таль, Архан­гель­ский сам при­хо­дит к эти­че­ско­му дик­та­ту: через но­вую эти­ку мы долж­ны всем объ­яс­нить, для чего мы жи­вём и чего мы хо­тим. Ему нуж­на эти­ка, чтобы мы не на­ча­ли уби­вать лю­дей, но при этом, он сам поль­зу­ет­ся ав­то­ри­тар­ной ри­то­ри­кой «уни­вер­саль­ных цен­но­стей». Это но­вый, бо­лее иде­а­ли­зи­ро­ван­ный фа­шизм, но суть оста­ёт­ся той же: апел­ля­ция к аб­со­лют­ным цен­но­стям.

Мно­гим не ясна про­стая идея: об­щие цен­но­сти вы­стра­и­ва­ют­ся в про­цес­се ком­му­ни­ка­ции, а не нор­ма­ти­ва­ми. Иде­а­ли­за­ция, аб­со­лю­ти­за­ция, нор­ма­ти­вы, ра­цио­на­ли­за­ция при­во­дят к кри­зи­су, если ста­но­вят­ся все­об­ще необ­хо­ди­мы­ми, это и есть цен­ност­ный дик­тат, во­круг ко­то­ро­го скла­ды­ва­ет­ся ав­то­ри­тар­ная ком­му­ни­ка­ция.

Един­ствен­ное, что мо­жет по­мочь си­ту­а­ции: это раз­ви­тие куль­ту­ры, ин­тен­сив­ное, со­вер­шен­но безум­ное и совре­мен­ное; и важ­ным ас­пек­том это­го яв­ля­ет­ся ап­пе­ля­ция к част­ным цен­но­стям (ин­ди­ви­ду­а­лизм без иде­а­ли­за­ции): имен­но они и бу­дут ак­кор­дом, гар­мо­ни­зи­ру­ю­щим по­сле­ду­ю­щие ноты, это не долж­на быть са­мо­сто­я­тель­ная и за­мкну­тая эти­ка, это — рас­ту­щий и слож­ный ор­га­низм, где сама окру­жа­ю­щая тебя куль­ту­ра под­тал­ки­ва­ет к раз­ви­тию. Конеч­но, един­ствен­ным спо­со­бом ре­а­ли­зо­вать мас­со­вое вдох­но­ве­ние яв­ля­ет­ся мас­со­вая же ком­му­ни­ка­ция.