Это до­воль­но же­сто­ко по от­но­ше­нию к чи­та­те­лям. Несо­мнен­но, су­ще­ству­ют мыс­ли столь глу­бо­кие, что боль­шин­ству из нас не по­нять язы­ка, на ко­то­ром они вы­ска­за­ны. Несо­мнен­но так­же, что су­ще­ству­ет язык, со­здан­ный спе­ци­аль­но для того, чтобы скры­вать от­сут­ствие до­стой­ной мыс­ли. Но как от­ли­чить одно от дру­го­го? Что, если лишь на­ме­тан­ный глаз экс­пер­та мо­жет опре­де­лить, го­лый ли ко­роль? В част­но­сти, как узнать, дей­стви­тель­но ли глу­бо­ка мод­ная фран­цуз­ская „фило­со­фия“, по­сле­до­ва­те­ли и сто­рон­ни­ки ко­то­рой уже за­ня­ли об­шир­ные об­ла­сти в аме­ри­кан­ской уни­вер­си­тет­ской сре­де, или же это пу­стые раз­гла­голь­ство­ва­ния жу­ли­ков и шар­ла­та­нов?

Сокал и Брик­мон пре­по­да­ют физи­ку в Нью-Йорк­ском уни­вер­си­те­те и Левен­ском уни­вер­си­те­те со­от­вет­ствен­но. Они огра­ни­чи­лись кри­ти­кой тех книг, в ко­то­рых есть от­сыл­ки к кон­цеп­ци­ям физи­ки и ма­те­ма­ти­ки. Они зна­ют, о чем го­во­рят, и их вер­дикт од­но­зна­чен.

Что усколь­за­ет из вида в усто­яв­шем­ся ака­де­ми­че­ском сте­рео­ти­пе о пост­мо­дер­нист­ской ли­те­ра­ту­ре так это то, что фило­со­фия ни­ко­гда не была и, по­жа­луй, ни­ко­гда не бу­дет — на­у­кой.

Более того, все по­пыт­ки сде­лать из неё точ­ную на­у­ку или хотя бы по­до­бие — об­ре­че­ны на про­вал. Ярким при­ме­ром для нас по­слу­жит без­услов­но яр­кое и за­слу­жи­ва­ю­щее вни­ма­ние, но от это­го не ме­нее тра­гич­ное в сво­ём за­вер­ше­нии твор­че­ство Рудоль­фа Кар­на­па и все­го кры­ла по­зи­ти­ви­стов се­ре­ди­ны про­шло­го века, на­це­лен­ное на вы­ра­бот­ку уни­вер­саль­но­го фор­маль­но­го «физи­ка­лист­ско­го» ло­ги­че­ско­го язы­ка на­у­ки и окон­ча­тель­ное раз­де­ле­ние на­уч­но­го и ме­та­фи­зи­че­ско­го дис­кур­сов.

Тре­тья вол­на по­зи­ти­виз­ма так­же без­успеш­но раз­би­лась о свои же бе­ре­га, как и две пре­ды­ду­щие. Надо за­ме­тить, это это была пер­вая фило­соф­ская неуда­ча столь круп­но­го мас­шта­ба в XX веке. Не смот­ря на то, что ло­ги­че­ский по­зи­ти­визм так же ост­ро чув­ство­вал про­бле­ма­ти­ку гра­ни­цы, как и ана­ли­ти­че­ская фило­со­фия, марк­сизм, эк­зи­стен­ци­а­лизм, фе­но­ме­но­ло­гия, пси­хо­ана­лиз и пост­мо­дер­низм, а ещё рань­ше — немец­кий клас­си­че­ский иде­а­лизм и вся тра­ди­ция в це­лом, в ос­но­ве его пред­по­сы­лок ле­жа­ла иде­а­ли­за­ция, на­прав­лен­ная на сам факт воз­мож­но­сти чёт­ко­го про­ве­де­ния этой гра­ни­цы с со­хра­не­ни­ем про­дук­тив­но­го по­тен­ци­а­ла.

Экс­по­нен­ци­аль­ный взлёт нео­по­зи­ти­виз­ма, вы­зван­ный не ути­ха­ю­щим и по­ныне спро­сом на лю­бо­го рода де­мар­ка­цию на­уч­но­го и нена­уч­но­го, на вы­яв­ле­ние пол­ной нере­ле­вант­но­сти утвер­жде­ний и вы­ска­зы­ва­ний ме­та­фи­зи­че­ско­го ха­рак­те­ра за­кон­чил­ся столь же стре­ми­тель­ным па­де­ни­ем на опа­лён­ных вос­ко­вых кры­льях ка­та­стро­фы, — неиз­беж­ной при столь тра­гич­ных иде­а­ли­за­ци­ях.

Как от­ме­ча­ет Лоли­та Бро­ни­сла­вов­на Маке­е­ва в сво­ей ста­тье, по­свя­щён­ной Рудоль­фу Кар­на­пу, — в 1978 году А. Айер, вли­я­тель­ный пред­ста­ви­тель это­го фило­соф­ско­го на­прав­ле­ния в Англии, от­ве­чая в ин­тер­вью на во­прос, что, по его мне­нию, яв­ля­ет­ся глав­ным недо­стат­ком док­три­ны ло­ги­че­ско­го по­зи­ти­виз­ма, ска­зал: «Я по­ла­гаю, наи­бо­лее важ­ным... яв­ля­ет­ся то, что по­чти вся она ока­за­лась лож­ной».

Как бы мы не хо­те­ли «очи­стить» на­у­ку от «ме­та­фи­зи­ки», мы все­гда стал­ки­ва­ем­ся с тем, что по­доб­но­го рода по­пыт­ки вы­зва­ны ав­то­ри­тар­ным по сути же­ла­ни­ем к ра­цио­на­ли­за­ции на­у­ки, в «чист­ке» на­у­ки от нефор­ма­ли­зи­ру­е­мых вы­ска­зы­ва­ний. Этот ма­лень­кий дик­та­тор, нерд, вос­при­им­чи­вый к нело­гич­но­му, жи­вёт в каж­дом из нас. Как он ра­ду­ет­ся от того, что «па­сьянс сло­жил­ся», так он и па­ни­ку­ет и фруст­ри­ру­ет­ся при виде аб­сурд­но­го.

Вычис­ля­ю­щее мыш­ле­ние страст­но же­ла­ет вы­счи­тать всё во­круг, ме­та­фи­зи­ка, упря­мо усколь­за­ю­щая от окон­ча­тель­но­го вы­чис­ле­ния — его злей­ший враг. Она пря­чет­ся в про­ти­во­ре­чи­ях, ин­тер­ва­лах, округ­ле­ни­ях, зи­я­ни­ях на­у­ки. Зада­ча на­у­ки — умень­шить сте­пень по­греш­но­сти вы­чис­ле­ний, ведь имен­но вы­чис­ле­ние и со­став­ля­ет суть на­уч­но­го дис­кур­са. Как ска­зал Кант, — на­у­ка лишь по­столь­ку на­у­ка, по­сколь­ку в нее вхо­дит ма­те­ма­ти­ка.

Но даже сама ма­те­ма­ти­ка была бы невоз­мож­на без того за­зо­ра нерав­но­сти са­мой себе, про­дук­тив­но­сти, из­бы­точ­но­сти, непо­нят­но­сти и за­га­доч­но­сти. Ведь имен­но об этом нам со­об­ща­ет тео­ре­ма Гёде­ля о непол­но­те: сама ос­но­ва ма­те­ма­ти­ки, ариф­ме­ти­ка — про­ти­во­ре­чи­ва.

Извест­ней­ший ма­те­ма­тик Анри Пуан­ка­ре, оста­вив­ший по­сле себя тру­ды прак­ти­че­ски во всех об­ла­стях ма­те­ма­ти­ки, опи­сы­вал тот необ­хо­ди­мый им­пульс ма­те­ма­ти­че­ско­го, да и во­об­ще лю­бо­го твор­че­ства как мол­нию, ин­ту­и­цию, оза­ре­ние, ин­сайт. Имен­но эта ин­ту­и­ция, — необ­хо­ди­мый акт транс­цен­ди­ро­ва­ния — и со­став­ля­ет суть фило­со­фии как де­я­тель­но­сти, свой­ствен­ной каж­до­му че­ло­ве­ку по­столь­ку, по­сколь­ку он — че­ло­век. Имен­но этот акт и опре­де­ля­ет его как мыс­ля­щее, тво­ря­щее су­ще­ство.

Шаг в неопре­де­лён­ность, нерав­ность са­мо­му себе, в про­свет бы­тия, — вы­ход за гра­ни­цы из­вест­но­го, пе­ре­жи­то­го, опыт­но­го — и есть шаг ро­ста, раз­ви­тия и жиз­ни как та­ко­вой. Это «уси­лие быть».

Мани­а­каль­ное же­ла­ние пи­лить сук на ко­то­ром си­дишь, необ­хо­ди­мость к ре­дук­ции твор­че­ско­го акта транс­цен­ди­ро­ва­ния к лишь обоб­ща­ю­ще­му ин­дук­тив­но­му ло­ги­че­ско­му вы­во­ду сре­за­ет имен­но ту про­дук­тив­ную часть, ко­то­рая и обес­пе­чи­ва­ет ин­но­ва­ци­он­ность в на­у­ке, ис­су­ша­ет ис­точ­ник, ко­то­рый и пи­та­ет на­у­ку жиз­нью, тот ис­точ­ник, из ко­то­ро­го она и по­яви­лась.

Пото­му фило­со­фия — это по­э­зия, по­э­зис как та­ко­вой, это по­пыт­ка опи­сать неопи­су­е­мое, струк­ту­ри­ро­вать из­на­чаль­но ха­о­ти­че­ское, и она в пра­ве со­зда­вать лю­бой язык, сколь про­ти­во­ре­чи­вым бы он не ка­зал­ся для дис­ци­плин, ко­то­рые об­ла­да­ют бо­лее вы­со­ким уров­нем кон­крет­но­сти. Наив­но су­дить о трёх­мер­ном объ­ек­те лишь по его дву­мер­ной про­ек­ции. Ни один ин­стру­мен­та­рий есте­ствен­ных наук пока не в со­сто­я­нии по­дой­ти к пред­ме­ту фило­со­фии, по­то­му ос­но­ва­ния ма­те­ма­ти­ки — фило­соф­ские (пусть и не са­мые удач­ные).

При этом, ко­неч­но, на­ив­но ду­мать, что эти по­пыт­ки ре­дук­ции фило­со­фии к на­у­ке — бес­по­лез­ны. Как го­во­рил Томас Эди­сон: «Я не тер­пел по­ра­же­ний. Я про­сто на­шёл 10000 спо­со­бов, ко­то­рые не ра­бо­та­ют». Исто­рия фило­соф­ской мыс­ли явно сви­де­тель­ству­ет, что ни одна по­пыт­ка не оста­ёт­ся бес­по­лез­ной. Из та­ких по­пы­ток вы­рос­ла со­цио­ло­гия, фе­но­ме­но­ло­гия, ло­ги­ка, да и мно­го чего ещё. Воз­мож­но, каж­дая дис­ци­пли­на в ито­ге най­дёт свои кор­ни в по­пыт­ке ра­цио­на­ли­зи­ро­вать тот или иной по сути фило­соф­ский кон­цепт, ведь ме­та­фи­зи­ка, — необ­хо­ди­мый эле­мент вся­ко­го на­брос­ка, вся­кой ги­по­те­зы и до­гад­ки, того, что Хай­дег­гер на­зы­вал «учре­жде­ни­ем». Фило­со­фия — это ме­сто встре­чи ме­та­фи­зи­ки и на­у­ки, — не гра­ни­ца, но ней­траль­ная тер­ри­то­рия вза­им­ной диф­фу­зии, где невы­ра­зи­мое пе­ре­те­ка­ет в осмыс­лен­ное по­сред­ством на­уч­но­го, уко­ре­ня­ю­ще­го и обос­но­вы­ва­ю­ще­го твор­че­ства.

Если рас­смат­ри­вать на­у­ку как поле ком­му­ни­ка­ции раз­лич­ных тео­рий и ги­по­тез, где по­бе­дой бу­дет не до­ми­ни­ро­ва­ние от­дель­ных па­ра­дигм, а их вза­и­мо­опре­де­ле­ние ис­ти­ны в про­цес­се ан­ти­те­ти­че­ской по­ле­ми­ки, то имен­но по­доб­но­го рода иде­а­ли­за­ции необ­хо­ди­мо обес­пе­чи­ва­ют про­ти­во­вес из­лиш­ней фило­соф­ской аб­страк­ции и слу­жат при­гла­ше­ни­ем к диа­ло­гу, уко­ре­не­нию и сов­мест­но­му обос­но­ва­нию. Это лиш­ний раз под­чёр­ки­ва­ет важ­ность нео­по­зи­ти­виз­ма и ве­со­мость его ме­ста в ис­то­рии фило­со­фии, но и необ­хо­ди­мым об­ра­зом ка­та­ли­зи­ру­ет на­уч­ное твор­че­ство, ко­то­рое, по идеи, долж­но вро­де как успо­ко­ить­ся с этим во­про­сом и ис­кать пути к диа­ло­гу.

Неуже­ли пост­мо­дер­нист­ский дис­курс столь за­мкнут, что уже на под­хо­де к нему про­па­да­ет вся­кое же­ла­ние к вза­и­мо­дей­ствию? Если это так, то со­зна­тель­ный учё­ный мо­жет уви­деть в этой во­ин­ствен­ной ри­то­ри­ке толь­ко же­ла­ние от­ме­же­вать­ся от тра­ди­ции, от си­стем, за­мы­ка­ю­щих­ся на са­мих себе, объ­яв­ля­ю­щих себя цель­ны­ми и за­кон­чен­ны­ми, та­ких, как си­сте­ма Геге­ля. Ведь имен­но пост­по­зи­ти­визм в лице Поппе­ра кри­ти­ку­ет по­доб­но­го рода тен­ден­ции как ав­то­ри­тар­ные.

Если же во­прос упи­ра­ет­ся в непри­ми­ри­мо кри­ти­че­ское от­но­ше­ние есте­ствен­ных наук к ме­та­фи­зи­че­ско­му зи­я­нию в фило­со­фии, то, воз­мож­но, это сви­де­тель­ству­ет толь­ко о том, что есте­ствен­ные на­у­ки сами па­ра­док­саль­ным об­ра­зом стре­мят­ся к ав­то­ри­тар­ной за­мкну­то­сти сво­е­го дис­кур­са, к со­зда­нию но­во­го мета-нар­ра­ти­ва в виде «тео­рии все­го». Не тре­бу­ют ли то­гда вни­ма­ния фило­со­фа сами ос­но­ва­ния на­уч­ной ме­то­до­ло­гии?