Это был рос­кош­ный баттл, с фан­фа­ра­ми, ре­ву­щи­ми тол­па­ми и тра­ги­че­ской аго­ни­ей, — клас­си­ка жан­ра. Я не раз срав­ни­вал след­ствие нев­ро­за куль­ту­ры, — ав­то­ри­тар­ную ри­то­ри­ку, — с гла­ди­а­тор­ски­ми бо­я­ми. Нако­нец си­сте­ма на­шла пре­крас­ный спо­соб суб­ли­ма­ции сво­их про­ти­во­ре­чий. Синер­гия в дей­ствии.

Каза­лось бы, рэп-батт­лы — фе­но­мен не но­вый. Но ни­кто не бу­дет спо­рить, что по­след­ний Versus — это со­бы­тие зна­чи­тель­но боль­ше­го мас­шта­ба, чем про­стой об­мен пан­ча­ми. Не зря Мирон об­ра­тил­ся к те­ма­ти­ке мо­но­ми­фа, за­ро­див­шей­ся из фило­соф­ских вдох­но­ве­ний Шел­лин­га: вся куль­ту­ра, все мифы, — это рас­кры­тие од­но­го и того же веч­но­го мифа. Тыся­че­ли­кий Герой.

Иде­а­ли­зи­ро­ван­ная фигу­ра Героя, как я не раз пи­сал, для на­шей куль­ту­ры име­ет клю­че­вое зна­че­ние. И не уди­ви­тель­но, что в батт­ле, на­пол­нен­ном под­лин­ным твор­че­ским им­пуль­сом (как с од­ной сто­ро­ны, так и с дру­гой), эта струк­ту­ра де­мон­стри­ру­ет себя наи­бо­лее оче­вид­ным об­ра­зом: мы ви­дим сме­ну, сдвиг, раз­рыв. Это про­ти­во­сто­я­ние не про­сто двух лю­дей, а двух прин­ци­пи­аль­но раз­ных па­ра­дигм, по­ко­ле­ний, если угод­но, двух прин­ци­пи­аль­но раз­ных оп­тик, ко­то­рые столк­ну­лись пе­ред фак­том кри­зи­са, па­де­ния, увя­да­ния... Это клю­че­вая ста­дия апол­ло­ни­сти­че­ско­го мифа. И, ко­неч­но, зри­тель по­гру­жа­ет­ся в са­мое серд­це тра­ге­дии: тра­ги­че­ский агон, аго­нию, вза­и­мо­об­мен пре­тен­зи­я­ми, об­ви­не­ни­я­ми, оскорб­ле­ни­я­ми. Это не про­сто шоу, это кон­фликт, от­ра­жа­ю­щий саму суть си­стем­ных про­ти­во­ре­чий, пусть и в несколь­ко ис­ка­жён­ном, иг­ро­вом виде, — имен­но в та­ком, в ка­ком этот кон­фликт пред­стал бы в ан­тич­ном те­ат­ре.

Инте­рес­но при­смот­реть­ся к ми­фи­че­ско­му нар­ра­ти­ву са­мо­го столк­но­ве­ния, ведь, по ло­ги­ке дра­ма­тур­гии, имен­но фа­бу­ла опре­де­ля­ет сю­жет, имен­но она за­тя­ги­ва­ет вни­ма­ние в пе­ри­пе­тию ста­нов­ле­ния нар­ра­ти­ва. Фабу­ла на мно­гих ин­до­ев­ро­пей­ских язы­ках зна­чит «сказ­ка», «миф». Как рас­кры­ва­ет­ся миф в этом сю­же­те? Мы ви­дим не про­сто двух лю­дей, а две яр­кие мас­ки, от­ра­жа­ю­щие два прин­ци­пи­аль­но раз­ных под­хо­да к про­бле­ма­ти­ке ка­пи­та­лиз­ма и по­треб­ле­ния, — ядра те­ку­ще­го кри­зи­са.

Мирон — из­на­чаль­но вы­сту­пал как рез­кий кри­тик тех сло­жив­ших­ся внут­ри ин­ду­стрии от­но­ше­ний, ко­то­рые, по его мне­нию, слу­жат мас­со­во­му за­кла­нию са­мо­го жан­ра. Нажи­ва­ясь на от­сут­ствии яв­ной кон­ку­рен­ции, и, сле­до­ва­тель­но, ка­ко­го-либо раз­ви­тия рын­ка, пред­ста­ви­те­ли ин­ду­стрии со­зда­ют низ­ко­уров­не­вый кон­тент, ко­то­рый всё рав­но «ха­ва­ют», — на без­ры­бье и рак рыба. Но, ярко зай­дя в эту ин­ду­стрию с кри­ти­кой, он стал её неотъ­ем­ле­мой ча­стью, — и это был один из опор­ных пунк­тов пан­чей Гной­но­го.

Сте­пень ин­те­гра­ции Окси­ми­ро­на за­став­ля­ет его смот­реть на всю сфе­ру с до­воль­но аб­стракт­но­го уров­ня: он ви­дит ха­рак­тер раз­ло­же­ния, но так же осо­зна­ёт, что он сам, как и мно­гие из тех, кто ока­зал­ся в ин­ду­стрии, ста­но­вит­ся за­лож­ни­ком си­ту­а­ции.

Если пы­тать­ся кон­струк­тив­но под­хо­дить к той кри­ти­че­ской точ­ке, что сти­му­ли­ру­ет кри­зис, ло­ги­ка са­мо­го твор­че­ства ста­но­вит­ся ло­ги­кой про­из­вод­ства кон­тен­та, и под­лин­ный им­пульс ста­но­вит­ся по­гло­щён об­щей вол­ной хай­па. Об этом лю­бит пла­кать­ся даже Канье Уэст.

Сла­ва КПСС/Гной­ный вы­сту­па­ет как пред­ста­ви­тель т.н. «Анти­хай­па», — груп­пы ар­ти­стов, ма­ни­фест ко­то­рых упи­ра­ет­ся в ре­ак­тив­ном дви­же­нии от «хай­па». Гной­ный кри­ти­ку­ет Миро­на ци­та­той из Лето­ва: «Пред­ста­ви­тель той са­мой де­шёв­ки, что на­зы­ва­ет­ся „пласт­мас­со­вый мир“, — если судьи смот­рят влюб­лён­но, то счи­тай, что он по­бе­дил».

Вол­ной хай­па за­кры­ва­ет­ся не толь­ко вы­ход к чему-то под­лин­но но­во­му, экс­пе­ри­мен­таль­но­му, но и к са­мо­вы­ра­же­нию вне ло­ги­ки по­сто­ян­ной фруст­ра­ции, ведь ни один им­пульс в ито­ге не до­сти­га­ет цели: лю­бая кри­ти­ка те­перь вос­при­ни­ма­ет­ся как фича.

Гной­ный вы­сту­па­ет с по­зи­ции, зна­ко­мой вни­ма­тель­но­му слу­ша­те­лю ещё со вре­мён мос­ков­ско­го кон­цеп­ту­а­лиз­ма: если у нас нет ре­аль­ной воз­мож­но­сти вый­ти из мёрт­во­го тела куль­ту­ры, то пора как сле­ду­ет от­празд­но­вать её смерть, это сво­е­го рода экс­та­тич­ные, за­тя­нув­ши­е­ся по­мин­ки по куль­ту­ре.

Кар­на­валь­ные пляс­ки смер­ти на от­бро­сах раз­ла­га­ю­ще­го­ся Кад­мо­на: жон­гли­ро­ва­ние ци­та­та­ми, ал­лю­зи­я­ми, веч­ная иро­ния, за­ры­тая в кон­цеп­тах, мер­ца­ние ко­то­рых — от­вле­ка­ю­щий ма­нёвр. Это уни­каль­ный фраг­мент эпо­хи Пост­мо­дер­на, в кон­тек­сте рос­сий­ской мен­таль­но­сти, со вре­ме­нем при­об­ре­та­ю­щий ска­то­ло­ги­че­ский, ко­про­фи­ли­че­ский ас­пект. Не ка­са­ясь даже «Зелё­но­го сло­ни­ка», мож­но вспом­нить несколь­ко ро­ма­нов Вла­ди­ми­ра Соро­ки­на. Кол­лаж­ность, сти­ли­за­ция, про­пи­тан­ная иро­ни­ей, — баль­за­ми­ру­ю­щая са­хар­ная пуд­ра, при­зван­ная смяг­чить по­страв­ма­ти­че­ский шок. Эта фор­ма внут­ри баттл-рэпа до­во­дит­ся Сла­вой до дра­ма­тур­ги­че­ско­го пика, она ста­но­вит­ся фор­мой кри­ти­ки и про­из­вод­ства взрыв­но­го кон­тен­та. В этом смыс­ле Сла­ва не при­ду­мы­ва­ет что-то но­вое, но по­ме­ща­ет из­вест­ную фор­му в иной кон­текст, где она при­об­ре­та­ет прин­ци­пи­аль­но но­вое об­ли­чие.

Здесь про­све­чи­ва­ет из­веч­ная рос­сий­ская иде­а­ли­за­ция нега­тив­но­го ас­пек­та, — если мы не мо­жем пре­одо­леть гра­ни­цу, если мы не мо­жем транс­цен­ди­ро­вать к Цен­но­сти, да­вай­те про­сто по­лю­бим всем серд­цем про­цесс гни­е­ния под гнё­том преж­них гра­ниц, оку­нём­ся в него с го­ло­вой: тра­ги­че­ская, эпа­таж­ная экс­та­тич­ность сви­де­тель­ству­ет о ги­стри­он­ном (histnonis — ско­мо­рох, ка­нат­ный пля­сун, hystera — мат­ка) ха­рак­те­ре мас­со­во­го нев­ро­за.

Versus для Миро­на — это по­пыт­ка вы­сту­пить не толь­ко с кри­ти­кой ин­ду­стрии, но и с са­мо­кри­ти­кой, это про­стран­ство для вы­ска­зы­ва­ния в том про­стран­стве, ко­то­рое он со­здал сам. Отча­сти это по­пыт­ка пре­одо­леть нар­цис­си­че­ские тен­ден­ции ин­те­гра­ции в ин­ду­стрию, по­это­му он несколь­ко раз де­мон­стра­тив­но от­ка­зы­ва­ет­ся от пря­мой ло­ги­ки батт­ла, пря­мо­го са­мо­утвер­жде­ния за счёт со­пер­ни­ка, хоть и в це­лом дер­жит­ся в фор­мате. Это в неко­то­рой сте­пе­ни мо­жет от­ра­жать ис­ка­ния са­мо­го ар­ти­ста — по­пыт­ка ба­лан­си­ро­вать меж­ду конъ­юнк­ту­рой и про­те­стом, услов­ным «ан­де­гра­ун­дом».

По ло­ги­ке Гной­но­го та­кой ба­ланс уби­ва­ет сам про­тестный дух, тем са­мым Сла­ва КПСС под­чёр­ки­ва­ет ре­сен­ти­мен­таль­ный ха­рак­тер пу­сто­го про­те­ста ради са­мо­го про­те­ста, но имен­но в этом цель иде­а­ли­за­ции нега­тив­но­го ас­пек­та, — ин­фан­тиль­ное экс­та­тич­ное раз­ру­ше­ние лю­бых норм, лю­бых гра­ниц, их бо­лез­нен­ное непри­я­тие, раз­ло­же­ние. При этом же сам фор­мат вы­би­ра­ет­ся су­гу­бо в ло­ги­ке по­треб­ле­ния — это баттл, где ре­ша­ют «пан­чи», т. е. мак­си­маль­но гру­бый жанр, но­ся­щий ха­рак­тер мас­со­вой раз­ряд­ки фруст­ри­ро­ван­ной агрес­сии. От­ли­чи­тель­ная чер­та совре­мен­но­го ис­кус­ства — про­ти­во­ре­чи­во­сть са­мой де­я­тель­но­сти: кри­ти­куя ин­ду­стрию и си­сте­му, ар­тист стре­мит­ся мак­си­маль­но ин­те­гри­ро­вать­ся в неё, ста­но­вясь пол­но­стью за­ви­си­мым от конъ­юнк­ту­ры, при этом по­ни­мая ту­пи­ко­вость это­го по­ло­же­ния. В этом ра­кур­се из­на­чаль­ный апол­ло­ни­сти­че­ский миф нар­ра­ти­ва столк­но­ве­ния в кон­флик­те при­об­ре­та­ет ха­рак­тер ди­о­нис­сий­ско­го, экс­та­ти­че­ско­го мифа, от­ме­ня­ю­ще­го все преж­ние гра­ни­цы. Вынуж­ден­ная экс­та­тич­ность — это ре­ак­ция за­гнан­ной в угол кры­сы, стрес­со­вая ре­ак­ция «бей или беги». В дан­ном слу­чае мы ви­дим имен­но бой.

Обра­ти­те вни­ма­ние на всту­пи­тель­ные сло­ва Окси­ми­ро­на, он из­на­чаль­но разыг­ры­ва­ет кар­ту тра­ги­че­ско­го ге­роя, он го­тов к по­ра­же­нию, не по­бе­да его цель, а воз­мож­ность вый­ти в мета-по­зи­цию от­но­си­тель­но си­ту­а­ции. Он го­тов взять на себя услов­ную «вину» за па­де­ние ин­ду­стрии, но он по­ка­зы­ва­ет, что если кто-то и ви­но­ват, то ви­но­ва­ты все. В аго­нии он при­ни­ма­ет на себя все про­ти­во­ре­чия, — Versus, #SlovoSPB — ко все­му это­му он при­ча­стен и всё кри­ти­ку­ет, вы­зы­вая гнев каж­до­го, ли­ша­ясь со­юз­ни­ков. Это под­лин­ный «ко­зёл от­пу­ще­ния», но имен­но по­то­му «фар­ма­кон», — и яд и ле­кар­ство.

В батт­ле он под­чёр­ки­ва­ет, что, будь он пол­но­стью ве­рен жан­ру, смог бы ма­ни­пу­ли­ро­вать тол­пой очень лег­ко, при­ду­мы­вая ед­кие пан­чи на несу­ще­ству­ю­щие фак­ты, или пе­ре­хо­дя на близ­ких со­пер­ни­ку лю­дей, при этом он не ки­да­ет­ся кон­цеп­та­ми типа «пост­-прав­да». Но, по­вто­рюсь, не по­бе­да его цель. Он де­мон­стра­тив­но «жерт­ву­ет» ра­ун­дом, чтобы по­ка­зать си­ту­а­цию с прин­ци­пи­аль­но ино­го ра­кур­са, но с ка­ко­го?

Мирон от­ра­жа­ет ло­ги­ку ин­те­гра­ции куль­ту­ры в ка­пи­та­ли­сти­че­скую то­таль­ность совре­мен­но­сти: само про­из­вод­ство от­чуж­да­ет­ся от про­дук­та, а про­дукт ста­но­вит­ся лишь зна­ком, озна­ча­ю­щим, си­му­ля­ци­ей того, что в ито­ге не ухва­ты­ва­ет, но что было це­лью про­из­вод­ства. Цен­ность, внут­рен­няя мо­ти­ва­ция, внут­рен­няя необ­хо­ди­мость мед­лен­но под­ме­ня­ет­ся внеш­ни­ми сти­му­ла­ми. Не зря он ци­ти­ру­ет Гуми­лё­ва, — сло­во, на­пол­нен­ное бо­же­ствен­ной при­ро­дой, ста­ло лишь слеп­ком, эр­за­цем.

Логи­ка нар­ра­ти­ва Миро­на — это ло­ги­ка ухо­дя­ще­го, усту­па­ю­ще­го ме­сто, ведь он зна­ет, что над этим ме­стом ви­сит да­мо­клов меч ка­пи­та­ла. Он ре­а­ли­зу­ет ар­хе­тип Отца — обо­зна­ча­ю­ще­го гра­ни­цу, из­на­чаль­ный за­прет, ко­то­рую Герой пре­одо­ле­ва­ет. Архе­тип Отца — это Король. Текст Гной­но­го: «Ведь ко­гда ко­роль уми­ра­ет, гроб дол­жен быть King-Size». При этом Гной­ный пе­ре­тя­ги­ва­ет ин­вер­си­ей оде­я­ло на себя: «...ко­гда чи­таю, я на­по­ми­наю тебе отца». Попро­бу­ем по­смот­реть вни­ма­тель­ней.

Мирон — зер­ка­ло по­ко­ле­ния, иду­ще­го за ка­пи­та­ли­сти­че­ски­ми цен­но­стя­ми как за мор­ков­кой, ви­ся­щей на па­лоч­ке, под­вя­зан­ной к го­ло­ве. Берём ярче, ин­те­гра­ция в масс-ме­диа: та­лан­ты, став­шие жерт­ва­ми ин­ду­стрии. Играй по пра­ви­лам ме­диа и ты бу­дешь при­нят, но по­те­ря­ешь то, ради чего ты это де­лал. Гной­ный вы­сту­па­ет яко­бы как ан­та­го­нист — не со­би­ра­юсь ве­шать себе мор­ков­ку на го­ло­ву, но и дру­го­го ва­ри­ан­та у меня нет, по­это­му буду иг­рать по тем же пра­ви­лам, а от­сут­ствие мор­ков­ки станет фичой.

Вспо­ми­на­ет­ся се­рия «Чёр­но­го зер­ка­ла» с пар­нем, ко­то­рый кру­тил пе­да­ли, чтобы при­ста­вить себе ку­сок зер­ка­ла к гор­лу в от­мест­ку за то, что си­сте­ма со­жра­ла де­вуш­ку, ко­то­рую он лю­бил. В ито­ге он про­сто сде­лал своё шоу, — рас­ска­зы­вал всем непри­ят­ную прав­ду с кус­ком зер­ка­ла у гор­ла.

Мирон ве­рен иде­а­ли­за­ции Героя, не до кон­ца осо­зна­вая саму тра­гич­ность этой роли: есть зло­дей, у ко­то­ро­го нет соб­ствен­но­го нар­ра­ти­ва, он со­здан лишь для того, чтобы по­ме­шать. Мож­но всё спа­сти, если убить, ис­ко­ре­нить зло. Но ло­ги­ка мо­но­ми­фа не та­кая, она диа­лек­тич­на по сво­ей при­ро­де: не по­бе­да над аб­стракт­ным злом яв­ля­ет­ся куль­ми­на­ци­ей нар­ра­ти­ва, а ин­те­гра­ция Цен­но­сти, того со­кро­ви­ща, ради ко­то­ро­го всё и де­ла­лось. Или это лишь дань фор­ма­ту? Смог ли в ито­ге кто-то до­стичь Цен­но­сти в этом про­ти­во­сто­я­нии?

«Кри­ти­ку­ешь — пред­ла­гай», — за­ма­ни­ва­ет Мирон Гной­но­го в ло­ги­ку пе­ре­про­из­вод­ства. Он луч­ше всех со­брав­ших­ся зна­ет, что Молох мас­со­во­сти со­жрёт лю­бое пред­ло­же­ние и бу­дет тре­бо­вать ещё, оки­ды­вая тебя ва­лу­на­ми при­зна­ния. Но не одно пред­ло­же­ние, ни один им­пульс не уто­лит этот бес­ко­неч­ный го­лод, и ты бу­дешь сго­рать на ко­ст­ре тво­их же ам­би­ций, за­мкну­тый в клет­ке сла­вы.

Гной­ный очень точ­но вы­та­щил имен­но это про­ти­во­ре­чие: вы­брав псев­до­ним «Сла­ва КПСС», на­дев крас­ный свит­шот с «Анти­хай­пи­ком», он иг­рал кар­ту Трикс­те­ра, но мас­ки­ру­ет и это: «Ведь все жда­ли вы­ступ­ле­ния Коро­ля и Шута!». Это роль ле­во­го «ре­во­лю­ци­о­не­ра», анти-ка­пи­та­ли­ста, трол­ля, за­иг­ры­ва­ю­ще­го с пра­вы­ми те­ма­ми: рас­стрел геев, шут­ки про лы­сую го­ло­ву, ан­ти­се­ми­тизм, темы про хо­ло­кост и т. д.

Его по­зи­ция буд­то бы го­во­рит со­пер­ни­ку: мне со­вер­шен­но не важ­но, с кем я батт­люсь, но ты, Мирон, от­лич­но под­хо­дишь, по­то­му что оли­це­тво­ря­ешь всё то, что меня так бе­сит в ин­ду­стрии.

Как го­лос но­во­го по­ко­ле­ния «вкон­так­те», он от­ве­ши­ва­ет уве­си­стую опле­уху «об­ще­ствен­но­му вку­су». Да, жанр уми­ра­ет, мы все пи­на­ем по­лу­мерт­вую ин­ду­стрию, но он хо­чет быть тем, кто сде­ла­ет кон­троль­ный вы­стрел.

За­блю­рен­ный, мер­ца­ю­щий Трикс­тер по ито­гу — толь­ко мас­ка. Неожи­дан­но в батт­ле мы ви­дим, что си­сте­ма­ти­че­ские пан­чи, про­ду­ман­ные, вы­стра­дан­ные, лихо за­вёр­ну­тые бла­го­да­ря зна­нию био­гра­фии и твор­че­ства про­тив­ни­ка, об­на­ру­жи­ва­ют для нас прин­ци­пи­аль­но но­вое лицо Гной­но­го. Это он — Герой, ко­то­рый бо­рет­ся с дра­ко­ном, об­ли­ва­ясь по­том. Дра­кон сам зна­ет, что уже стал злом, он бу­дет во­дить за нос ста­ди­о­ны и стра­дать от того, что стал за­лож­ни­ком об­сто­я­тельств. Дра­кон го­тов усту­пить пе­ще­ру. Прав­да, сна­ча­ла рас­ска­жет о том, в ка­ком кот­ле мы все ва­рим­ся. Ему не нуж­на по­бе­да, но по­бе­да нуж­на Гной­но­му, у него всё по­став­ле­но на кар­ту, без этой по­бе­ды он про­сто один из мно­гих. Достиг­нув со­вер­шен­ства фор­мы внут­ри гра­ниц той па­ра­диг­мы, что неко­гда очер­тил Мирон, Гной­но­му ста­но­вит­ся тес­но в них, он пред­ла­га­ет но­вые пра­ви­ла игры, — экс­та­ти­че­скую под­вёр­ну­тую кро­во­жад­ность, за­вя­зан­ную на мер­ца­ю­щей иро­нии, и вме­сте с этим про­ры­ва­ет гра­ни­цы па­ра­диг­мы.

И имен­но тут вы­све­чи­ва­ет­ся диа­лек­тич­ный ха­рак­тер нар­ра­ти­ва: дра­кон не злой и не хо­ро­ший, Мирон про­сто Мирон. У него свои цели, но вме­сто Цен­но­сти — иде­а­ли­за­ция, на волне ко­то­рой он и вы­ез­жал. Все ру­ко­плес­ка­ли и про­дол­жа­ют осы­пать его ова­ци­я­ми, но он сам чув­ству­ет, — весь его текст о том, — что это ту­пик. Но имен­но этот ту­пик был гра­ни­ца­ми «па­ра­диг­мы». Бла­го­да­ря сим­во­ли­че­ской смер­ти Мирон спо­со­бен вый­ти из это­го ту­пи­ка, пе­ре­ро­дит­ся.

Не смот­ря на но­ва­тор­ский ха­рак­тер Сла­вы, и то, как он улав­ли­ва­ет об­щее оп­по­зи­ци­он­ное на­стро­е­ние си­сте­мы (тур Миро­на на­зы­ва­ет­ся «Импе­рия», Гной­ный чи­та­ет «Если рус­ские что уме­ют, так это раз­ва­ли­вать Импе­рии», част­ные ци­та­ты Лето­ва и т. д. и т. п.), сам он дви­жем ре­ак­тив­ной де­мо­ни­за­ци­ей, уже дав­но под­хва­чен­ной си­сте­мой. Он вы­ез­жа­ет со­вер­шен­но на том же, на чём вы­ез­жал Окси. Но его бес­ко­неч­ная иро­ния, мас­ка Трикс­те­ра ме­ша­ют его са­мо­сто­я­тель­но­му твор­че­ству, вы­чи­щая из него лю­бую ис­крен­но­сть, пе­ре­би­вая лю­бое стрем­ле­ние к Цен­но­сти. Этот куль­тур­ный фе­но­мен при­об­ре­та­ет вид од­но­го боль­шого сар­каз­ма (с ги­гант­ским ко­ли­че­ством ци­тат и ал­лю­зий на Его­ра Лето­ва), столь же­лан­ного по­ко­ле­нию хей­те­ров. И здесь раз­во­ра­чи­ва­ет­ся тра­ге­дия это­го Героя, от­ра­жа­ю­ще­го мёрт­вое тело Пост­мо­дер­на — весь его под­лин­ный та­лант те­ря­ет­ся в ци­та­тах на ци­та­ты в стра­хе пе­ред транс­грес­си­ей и неуме­ни­ем опре­де­лять свои соб­ствен­ные гра­ни­цы. Сре­да его ис­тин­но­го са­мо­вы­ра­же­ния — это са­мо­утвер­жде­ния за счёт оскорб­ле­ния дру­гих, он «баттл МС». На тер­ри­то­рии «пост-прав­ды», — чи­та­ет Гной­ный, — ре­ша­ет толь­ко «ко­ли­че­ство пан­чей». Толь­ко в аго­нии и рас­кры­ва­ет­ся его дар, но вне аго­нии — он сно­ва и сно­ва пря­чет­ся за мас­кой сар­каз­ма. Он стал спе­цом по уни­же­нию дру­гих, но где он сам в сво­ей ре­ак­тив­но­сти?

Гной­ный об­ви­ня­ет Миро­на в том, что за его пан­ча­ми не мо­жет сто­ять лич­ность, но где лич­ность в твор­че­стве Гной­но­го? Это — опор­ный пункт пан­чей Миро­на, Гной­ный — пуст. Гной­ный кри­ти­ку­ет Миро­на за кон­цеп­ту­аль­ность, но сам Гной­ный пря­чет­ся за кон­цеп­та­ми («пост-прав­да», «пост­мо­дерн», «по­сти­ро­ния», «ан­ти­хайп» и т. п.).

Но кого пря­чет Гной­ный за мас­кой шута? Отку­да столь­ко ядо­ви­той нена­ви­сти, так хо­ро­шо вкли­ни­ва­ю­щей­ся в фор­мат батт­лов? Не есть ли это — нена­висть к себе са­мо­му, сво­ей непол­но­цен­но­сти и неуве­рен­ность? Воз­мож­но, что все его пан­чи на­прав­ле­ны на са­мо­го себя, и имен­но по­то­му бьют точ­но в цель, имен­но по­то­му его та­лант рас­кры­ва­ет­ся в батт­лах. Если это дей­стви­тель­но так, то Гной­ный — это ру­пор хей­тер­ства, зер­ка­ло по­ко­ле­ния нена­ви­дя­щих себя и всё во­круг под­рост­ков, веч­но фруст­ри­ро­ван­ных, но не спо­соб­ных к твор­че­ству вне са­мо­утвер­жде­ния за счёт дру­гих. Мифи­че­ская за­да­ча Гной­но­го в этом нар­ра­ти­ве — на луче по­но­са по­пы­тать­ся вы­ве­сти по­ко­ле­ние из ому­та кри­зи­са, в ко­то­ром оно мед­лен­но гни­ёт и раз­ла­га­ет­ся в чер­но­зё­ме масс-ме­диа, про­де­мон­стри­ро­вать кон­стурк­тив­ный пат­терн вы­хо­да, рас­кры­тия нев­ро­ти­че­ской струк­ту­ры. Мирон же дав­но лишь ка­ча­ет нефть из недр ро­ди­ны. Гной­ный, на­шпи­го­ван­ный ре­сен­ти­мен­том, хоть и кри­чит о веч­ном про­те­сте, — сам же­ла­ет того же, на­хо­дясь по фак­ту в столь же без­вы­ход­ной си­ту­а­ции. И это тот мо­мент, где он по­сто­ян­но про­пус­ка­ет воз­мож­ность под­лин­но­го твор­че­ско­го им­пуль­са, на­прав­лен­но­го на син­тез про­ти­во­ре­чия, раз­ме­ни­вая его на мер­ца­ние сар­ка­сти­че­ской мас­ки.

Король умер, да здрав­ству­ет ко­роль! Новый ко­роль по­ко­ле­ния хей­те­ров. Так же быст­ро его про­гло­тит ин­ду­стрия, как и Миро­на? Боль­шой хол­динг уже рас­про­бо­вал.

Он при­кры­ва­ет­ся кри­ти­кой «ра­бов ка­пи­та­ла», но де­мон­стра­тив­но хо­чет «под­нять лавэ» со зри­те­лей. Он пры­га­ет с ноги на ногу, го­во­ря о том, что са­мые про­ти­во­ре­чи­вые дей­ствия сде­ла­ны спе­ци­аль­но, чтобы драз­нить зри­те­ля, при­кры­ва­ясь эли­та­рист­ским ви­де­ни­ем ис­кус­ства, но что это, если не хайп? Попыт­ка за­пу­тать лю­бую кри­ти­ку в кон­цеп­тах — за­щит­ная ре­ак­ция нар­цис­си­че­ско­го нев­ро­ти­ка, вул­ка­ни­зи­ру­ю­ще­го нена­ви­стью к себе са­мо­му. Зна­комь­тесь, — ко­роль хей­те­ров, зер­ка­ло но­во­го по­ко­ле­ния.

Поче­му Герой ухо­дит за мас­ку Трикс­те­ра? Из-за иде­а­ли­за­ции фигу­ры Отца, Коро­ля — по­то­му толь­ко под дав­ле­ни­ем Коро­ля Герой и рас­кры­ва­ет­ся. Герой не чув­ству­ет свя­зи с ар­хе­ти­пом Отца, вы­тес­няя нега­тив­ный ас­пект, — ухо­дя­ще­го, ушед­ше­го Отца. Архе­тип Отца от­ра­жа­ет саму ло­ги­ку про­ве­де­ния гра­ни­цы и её пре­одо­ле­ния. Его фигу­ра — за­пре­ща­ю­щая, огра­ни­чи­ва­ю­щая. Имен­но на пре­одо­ле­ние это­го за­пре­та на­це­лен в первую оче­редь ар­хе­тип Героя. Ушед­ший Отец, усту­пив­ший ме­сто — это про­иг­рав­ший, свер­жен­ный Король. Вытес­не­ние нега­тив­но­го ас­пек­та — ре­зуль­тат трав­мы, за­фик­си­ро­вав­шей чув­ство вины, ко­то­рое Герой те­перь но­сит внут­ри, и скры­ва­ет под мас­кой Трикс­те­ра. Эта си­ту­а­ция за­став­ля­ет де­мо­ни­зи­ро­вать лю­бую нор­му, гра­ни­цу, за­прет, уста­нов­ле­ние, от­вет­ствен­ность и т. д., иде­а­ли­зи­руя фигу­ру ушед­ше­го Коро­ля — сня­тие вся­че­ских гра­ниц, сво­е­го рода ин­фан­тиль­ный ни­ги­лизм. Конеч­но, удоб­нее мер­цать, чем по­ка­зы­вать своё лицо в от­кры­тую. Пото­му пол­но­стью утра­чи­ва­ет­ся связь с ар­хе­ти­пом Смыс­ла и Само­сти — по­то­му мно­гие слу­ша­те­ли раз­ли­ча­ют твор­че­скую пу­сто­ту ре­ли­зов Гной­но­го, ко­то­рые тем не ме­нее скры­ва­ют опре­де­лён­ную Цен­ность.

То, что мы на­блю­да­ем, — это пуб­лич­ный нар­цис­си­че­ский экс­ги­би­ци­о­низм, на­пол­нен­ный нена­ви­стью к себе, но од­нов­ре­мен­но с этим — это упря­мое ка­раб­ка­нье вверх из ямы нев­ро­за. Да, он ка­раб­ка­ет­ся по чу­жим го­ло­вам, но, воз­мож­но, имен­но так он вно­сит свой по­силь­ный вклад в рас­кры­тии, раз­гла­жи­ва­нии нев­ро­ти­че­ской склад­ки куль­ту­ры. Это аго­ния нев­ро­ти­ка, за­да­ю­щая стиль са­мо­ре­а­ли­за­ции — за счёт дру­гих. Не смот­ря на то, что объ­ек­том кри­ти­ки для себя я все­гда вижу ав­то­ри­тар­ную ри­то­ри­ку, я могу по­нять, как слож­но на­учить­ся пра­виль­но про­во­дить гра­ни­цу че­ло­ве­ку с трав­ма­ти­че­ским опы­том и иде­а­ли­за­ци­ей нега­тив­но­го ас­пек­та ар­хе­ти­па Отца, — я сам был в та­кой си­ту­а­ции.

Про­ти­во­ре­чие же того пред­ло­же­ния, ко­то­рый вно­сит Гной­ный в па­ра­диг­му я вижу в том, что ос­нов­ной пат­терн са­мо­утвер­жде­ния по­стро­ен на фа­шист­ском, эли­та­рист­ском са­мо­утвер­жде­нии за счёт ни­ко­му не по­нят­ного, жи­ву­ще­го толь­ко за счёт кри­ти­ки масс ин­фан­тиль­но­го без­от­вет­ствен­но­го про­цес­са са­мо­сто­я­тель­но­го твор­че­ства, ко­то­рый по ка­ко­му-то до­воль­но за­бав­но­му сте­че­нию об­сто­я­тельств на­зы­ва­ет­ся «ис­кус­ством». Конеч­но, это твор­че­ство. Твор­че­ство су­гу­бо ин­фан­тиль­ное, нев­ро­тич­ное и нар­цис­си­че­ское. Без­услов­но, оно при­тя­ги­ва­ет мно­гих: в по­пыт­ке най­ти вы­ход из схо­жей си­ту­а­ции мо­ло­дые люди пря­мо сей­час вдох­нов­ля­ют­ся этим ак­том са­мо­утвер­жде­ния за счёт дру­гих. Образ веч­но­го enfant terrible, — озлоб­лен­ный по­тре­би­те­ль, по­те­ряв­ший вся­кий им­пульс к взрос­ле­нию. В этом смыс­ле экс­та­тич­ный эли­та­рист­ский про­тест про­тив норм — это за­тя­нув­ший­ся пу­бер­тат по­ко­ле­ния су­пер­мар­ке­тов. Мно­гие най­дут в этом хей­тер­ском эли­та­риз­ме что-то своё. Ведь даже он стре­мит­ся к Цен­но­сти. Но эта Цен­ность не ме­нее идеа­ли­зи­ро­ва­ная, чем ми­ро­нов­ский Герой, — оба на­прав­ле­ния — лишь эр­зац, пу­стой сле­пок, си­му­ля­ция Искус­ства. Но имен­но он и вос­тре­бо­ван масс-мар­ке­том, что бы Гной­ный не ду­мал по это­му по­во­ду, — он уже часть ка­пи­та­ла, про­дол­жа­ю­щий де­мон­стра­тив­но счи­тать свои би­рю­зо­вые ты­ся­чи пе­ред ка­ме­рой из­вест­но­го блог­ге­ра.

Как и пол­но­стью уби­тый жанр, так и мёрт­вый дра­кон — всё пе­ре­ро­ди­лось бла­го­да­ря куль­ми­на­ции, но про­ти­во­ре­чие оста­лось тем же. Мирон толь­ко вы­иг­ры­ва­ет от про­иг­ры­ша: для него от­кры­ва­ет­ся воз­мож­ность ошиб­ки, воз­мож­ность ин­те­гри­ро­вать свою огра­ни­чен­ность, своё па­де­ние. Теперь он мо­жет экс­пе­ри­мен­ти­ро­вать. Жанр ожил, при­тя­нув мас­су вни­ма­ния.

Может те­перь кто-ни­будь пой­мет, что я не за­брон­зо­вев­шая ста­туя, не все все­гда про­счи­ты­ваю, и го­тов риск­нуть всем чи­сто по фану, из спор­тив­но­го ин­те­ре­са. И вско­ре сде­лаю это сно­ва)

Но имен­но Гной­ный стал фар­ма­ком: имен­но по­бе­ди­тель пе­ре­та­щил на себя всю от­вет­ствен­ность за кри­ти­ку­е­мые им же про­ти­во­ре­чия. И что по­бе­ди­тель мо­жет пред­ло­жить в от­вет? Эта по­зи­ция от­лич­но де­мон­стри­ру­ет за­мкну­тый круг меж­ду ло­яль­но­стью и ре­сен­ти­мен­том, меж­ду ин­те­гра­ци­ей в си­сте­му и про­те­стом ради про­те­ста, — си­стем­ные край­но­сти, пу­стые по сво­ей сути.

Пока­за­тель­но, что ге­ро­и­че­ский ха­рак­тер Гной­но­го раз­вер­нул­ся имен­но в батт­ле. Про­тест по­бе­дил конъ­юнк­ту­ру, от­ра­жая опре­де­лён­ный хэп­пи-енд ми­фи­че­ско­го нар­ра­ти­ва. С од­ной сто­ро­ны это ра­ду­ет, с дру­гой сто­ро­ны: что сто­ит за этим про­те­стом кро­ме ре­сен­ти­мен­та? Не есть ли этот хэп­пи-енд лишь жвач­ка для пуб­ли­ки? Смо­жет ли Гной­ный снять мас­ку Трикс­те­ра и стать под­лин­ным Геро­ем уже в са­мо­сто­я­тель­ном твор­че­стве, а не в фор­ма­те батт­лов? Или про­дол­жит пря­тать­ся за кон­цеп­та­ми и об­ви­нять дру­гих в этом? Хва­тит ли сил Герою из тра­ги­че­ско­го пе­ре­ра­с­ти в дра­ма­ти­че­ско­го, син­те­зи­ру­ю­ще­го обе край­но­сти апол­ло­ни­сти­че­ско­го и ди­о­нис­сий­ско­го мифа? Пока ни один его пер­со­наж не тянет по­доб­ной за­да­чи.

Я при­ве­ду ча­стич­но вы­дер­ну­тую из кон­тек­ста ци­та­ту из «но­вой эс­те­ти­че­ской тео­рии» под ав­тор­ством Ива­на Сме­ха, ли­де­ра груп­пы «Лени­на Пакет». Этим тек­стом Гной­ный вдох­нов­лял­ся при на­пи­са­нии пан­чей для батт­ла. Фраг­мент взят из бло­ка кри­ти­ки поп-куль­ту­ры, но как в слу­чае с лю­бым вы­тес­не­ни­ем эти же сло­ва мо­гут быть адре­со­ва­ны как ав­то­ру, так и са­мо­му Гной­но­му, ко­то­рый, судя по все­му, их це­ли­ком и пол­но­стью с ав­то­ром раз­де­ля­ет.

Но с чего бы ТВОРЦУ за­ни­мать­ся опош­ле­ни­ем? Оче­вид­но, что век­тор его ам­би­ций дол­жен быть на­прав­лен в об­рат­ную сто­ро­ну! Если у че­ло­ве­ка есть по­ня­тия о пре­крас­ном, то он ни­ко­гда не бу­дет за­пи­хи­вать пре­крас­ное в урод­ли­вые рам­ки со­зна­тель­но. Запи­хи­ва­ние воз­мож­но толь­ко в том слу­чае, если че­ло­век об­ла­да­ет дей­стви­тель­ным ин­ту­и­тив­ным та­лан­том, но при этом у него пол­но­стью от­сут­ству­ет кри­ти­че­ское мыш­ле­ние. Таких лю­дей очень мало — обыч­но на­столь­ко нераз­бор­чи­вы толь­ко без­да­ри. Таким об­ра­зом, по­пу­ляр­ность лю­бо­го твор­че­ства или твор­че­ско­го про­дук­та долж­на в первую оче­редь на­сто­ра­жи­вать как кри­ти­ка, так и слу­ша­те­ля. Полу­чив столь тре­вож­ный знак, он дол­жен раз­би­рать про­из­ве­де­ние вдвойне, втройне тща­тель­но — и в по­дав­ля­ю­щем боль­шин­стве слу­ча­ев по­сле раз­бо­ра он дей­стви­тель­но об­на­ру­жит, что пе­ред ним бес­по­мощ­ный сур­ро­гат. И от­пра­вит его на свал­ку ис­то­рии ис­кус­ства.

«Анти­хай­пик» — го­лый ре­сен­ти­мент, го­лод­ный до хай­па не ме­нее, чем его целе­вая ауди­то­рия. Это лишь хит­рый трюк, об­ман, мер­ца­ю­щий Трикс­тер, ко­то­рый хоть и в со­сто­я­нии под боль­шим дав­ле­ни­ем Коро­ля обер­нуть­ся Геро­ем, но всё же пред­по­чи­та­ет скры­вать­ся за мас­кой ска­то­ло­ги­че­ско­го шута. Это не под­лин­ный про­тест, но лишь экс­плу­а­та­ция об­ра­зов и те­ма­тик, си­му­ля­ция, в ко­то­рой важ­но лишь ко­ли­че­ство пан­чей, от­ку­да там взять­ся Искус­ству? Симу­ля­ция уже за­ра­нее встро­е­на в ло­ги­ку ин­ду­стрии, — это ко­пия без ори­ги­на­ла. Это путь по го­ло­вам, где по­сто­ян­но при­но­сит­ся в жерт­ву Цен­ность. Может ли Гной­ный со­хра­нить свой та­лант вне веч­ной ре­ак­тив­но­сти и ре­а­ли­зо­вать его в са­мо­сто­я­тель­ном твор­че­стве, или это его удел, — по­блёс­ки­вать на гни­ю­щих от­бро­сах мас­со­во­сти, по­доб­но свер­ка­ю­щей про­ка­зе? Воз­мож­но он сам на­чи­на­ет вго­нять себя в зо­ло­тую клет­ку сво­е­го ам­плуа, лишь обост­ряя те про­ти­во­ре­чия, с яр­кой кри­ти­кой ко­то­рых он вы­сту­па­ет? Вре­мя по­ка­жет.

Я же же­лаю Сла­ве сил и под­лин­но­го вдох­но­ве­ния, ко­то­рое за­станет его за ра­бо­той над чем-то до­стой­ным его та­ланта.