Писать про националистические и антифашистские компульсии в США сейчас смысла не вижу, как и про события в Барселоне: в ближайшее время выйдет большой текст — вторая серия про национал-анархизм. Помимо того, что в первой серии подобные события были уже описаны как естественные, во второй серии я анализирую возможные последствия того направления, в котором развивается система, а именно — консолидацию леворадикалов, не менее компульсивных, чем ультраправые. Обострение противоречий только намечается, основная разрядка — впереди.
Не смотря на явный «эсхатоложеский» пафос некоторых моих текстов, — даже для искушённого читателя повышенное напряжение последних недель становится очевидным. Как я и предполагал, это настоящий системный шторм. Особенно в РФ мы наблюдаем каскад катастроф: арест Серебренникова (результат внутрисистемной конъюнктуры, где в жертву приносится видный деятель культуры), пожар в Ростове (результат капиталистического давления на маргинальные сферы экономики), убийство чемпиона по пауэрлифтингу в Хабаровске (отчасти связанное с националистической компульсией, судя по заявлениям свидетелей), теракт в Сургуте (террористическая организация, которую нельзя называть, взяла ответственность на себя), маски-шоу в Рабице (проблема с клубами началась при элиминации ГНК, и заменой этой структуры на МВД, которая явно теперь руководствуется какой-то своей логикой, значительно более агрессивной и авторитарной; проблема же наркотиков куда глубже, чем кажется на первый взгляд, — к вопросу о легализации), напряжённые дипломатические отношения с США (массы теперь страдают от новых санкций, направленных в первую очередь на элиты; и подобное перераспределение давления возникло именно благодаря провокациям со стороны РФ).
Если до этого шторма у масс ещё были иллюзии, что общая волна энтропии их не заденет, то теперь этот наивный самообман бьётся об индифферентность действительности: безумие стучится к каждому. Небольшие затишья лишь отсчитывают ритм бури, которая и не думает утихать, да и как ей утихнуть, если все условия служат лишь эскалации энтропии. Тем не менее, затишье не за горами, затишье, которое обозначит сильную долю в смене тактов трагедий.
Потребительская логика ставит человека перед фактом случившегося, обостряя фрустрацию, и всё, что ему остаётся, как винтику механизма, — это смириться и подавить своё возмущение, вытеснить фрустрацию в агрессию и ненависть к себе и другим. Очевидно, что для потребителя — это небольшая цена вечного делегирования ответственности.
Если чужие трагедии молодое поколение потребителей уже давно не интересуют, то, как и в случае с фестивалем Outline, — в ситуации закрытия клуба логика лишь в том, что своя шкура — цела. Эта ситуация округлится в общую волну игнорирования системного кризиса, вытеснения любых тревожных знаков в своей идеализации истеблишмента — «им виднее». Это ли — новое поколение лоялистов, вырастающее из карнавальной беззаботности? Оно уже играет ключевую роль в отлаженной логике потребления (кто, по вашему, ЦА Рабицы? кто эти «рабы Рабицы»?), что говорить о будущем, где степень их интеграции будет только расти?
Несколько более значительные по степени общности события, а именно — дело «Седьмой студии» и арест Кирилла Серебренникова, — вызывают куда больше солидарности и рефлексии. К сожалению, это мало влияет на ситуацию в целом, критическая точка которой — отсутствие реальной консолидации и задавленный страх перед самой возможностью политизации, — ригидность, общая инерция и костенение авторитарной системы.
Евгений Фельдман для
«Медузы»
Всё это пропитано отчуждением, отсутствием реальной возможности действовать и быть способными к конструктивному сопротивлению давлению истеблишмента. Рабская мораль мироточит. Ответственность делегирована настолько, что, когда грянет гром, некогда будет даже креститься.
В этом смысле публичный прессинг на Серебренникова показателен: мало того, что он солидаризирует относительно лояльных к власти представителей интеллектуальной элиты, он прямо намекает, что любое сотрудничество с властью — чревато. Вы взяли деньги на фильм? На спектакль? На проект? Ну, держитесь. Чем выше степень интеграции, тем громче бряцают кандалы. И это справедливо не только для видных деятелей культуры. Каждый теперь под ударом.
Всё очевидней становится, что наш запасной бронепоезд стал основным, и наша лояльность и наша же деятельность лишь подкидывают угля в его котёл. Появляются сомнения, — а туда ли везут нас упрямые рельсы? Ну что же, здоровый скепсис — семя критического мышления. Критическое — это значит мышление как таковое.
Кризисные точки, из которых вырос авторитарный эпизод публичного заклания Серебренникова, — это общая инерция системы паразитизма: что довесок кляузных работников Гоголь-центра, несколько лет без остановки строчивших доносы в страхе потерять насиженное место, спонсируемое государством (бюджет кормит не только толстобрюхих политиков), что ригидные бюрократические структуры, вставляющие палки в колёса любому сколько-нибудь значимому проекту.
Конечно, спусковой крючок до сих пор остаётся в тени — кто именно всё-таки начал разворачивать эту структуру — неизвестно, как и неизвестны его мотивы. Насколько это важно, если сама структура прямо демонстрирует нам многие актуальные противоречия? Будем ли мы продолжать искать виноватых или всё-таки задумаемся о своей роли в становлении авторитарной системы, депривирующей любое прямое творческое стремление к Ценности?
