И сно­ва тра­ге­дия: неожи­дан­ная, ци­нич­ная, бес­по­щад­ная и безум­ная. И сно­ва на­ив­но по­ла­гать, что за ней сто­ит толь­ко один ви­нов­ный че­ло­век, сколь от­ча­ян­ным и несчаст­ным он бы ни был. За си­сте­му, ре­ша­ю­щую свои про­ти­во­ре­чия ка­та­стро­фой, от­вест­вен­нен каж­дый её эле­мент.

Без на­шей глу­бо­кой со­при­част­но­сти это со­бы­тие ни­ко­гда не вы­зва­ло бы та­ко­го воз­дей­ствия, и сим­во­ли­че­ская стра­те­гия тер­ро­ри­стов, несо­мнен­но, была рас­счи­та­на на это наше по­стыд­ное со­уча­стие.

Моти­вы и цели не оче­вид­ны, не ясны. Нет ни ма­ни­фе­ста, ни идео­ло­гии, что это — го­лая ак­ция, мще­ние, пси­хоз, ку­лу­ар­ная грязь, вы­ле­за­ю­щая на по­верх­ность, ки­да­ю­щая сот­ни лю­дей в жер­но­ва сво­их ин­те­ре­сов?

Пер­вая ре­ак­ция под­тал­ки­ва­ет к мыс­ли: сколь да­лё­кой ни была бы тра­ге­дия, она все­гда ря­дом. Сквозь неопре­де­лён­ность за нами сле­дит без­дна, до­мо­клов мечь на­си­лия, столь бес­че­ло­веч­но­го, что сама смерть бу­дет из­бав­ле­ни­ем. Каж­дый из нас мо­жет быть при­не­сён в жерт­ву си­стем­ным про­ти­во­ре­чи­ям: мы не бу­дем знать «по­че­му?», мы не смо­жем най­ти от­вет на во­прос «за­чем?».

«Не пла­кать, не сме­ять­ся, но по­ни­мать». Воз­мож­но ли по­ни­ма­ние тра­ге­дии? Может быть, что имен­но в по­пыт­ке по­нять её, мы её ис­ка­жа­ем, сгла­жи­ва­ем, за­бы­ва­ем? Столь непо­пу­ляр­ная идея: в по­пыт­ке ин­тер­пре­ти­ро­вать тра­ге­дию, мы встра­и­ва­ем её в об­щую ло­ги­ку на­ше­го «спра­вед­ли­во­го мира». Но если жерт­ва не одна? Если сре­ди де­сят­ков жертв есть дети? Понять, — зна­чит быть в со­сто­я­нии объ­яс­нить, но как мож­но объ­яс­нить хаос, не пре­вра­тив его лишь в блед­ный сле­пок, осквер­ня­ю­щий сво­им су­ще­ство­ва­ни­ем саму тра­ге­дию? Как мож­но объ­яс­нить то, что не мо­жет быть объ­яс­не­но?

Не пла­кать, не сме­ять­ся, не по­ни­мать, но и не вы­тес­нять. Удер­жи­вать в со­зна­нии, осо­зна­вать. Вот что слож­нее и страш­нее все­го. Не вы­пус­кать из вни­ма­ния, удер­жи­вать как мож­но доль­ше то, что невоз­мож­но объ­яс­нить, то, на что невоз­мож­но смот­реть, от чего хо­чет­ся от­вер­нуть­ся, за­быть, убе­дить себя, что это лишь сон. Но за­чем?

Чтобы не са­кра­ли­зо­вать тра­ге­дию, чтобы не вы­тес­нить её в та­бу­и­ро­ван­ное, чтобы не сде­лать из лю­дей ста­ти­сти­ку жертв си­стем­ных про­ти­во­ре­чий, чтобы не за­быть, ина­че ре­ци­див неиз­бе­жен. И то­гда, воз­мож­но, си­сте­ма начнёт ме­нять­ся.